Вспомни, что будет - Страница 59

Тео бросил на Митико сочувственный взгляд. И все же интересно: какое могло быть за это наказание? Отец запретил Митико носить эту футболку? Лишил карманных денег? Или отправил в ее комнату и посадил под домашний арест? Тео решил не спрашивать.

— Ллойд — хороший человек, — сказал он.

У него эти слова вырвались как бы сами собой. И он даже обрадовался, что в глубине души остается порядочным человеком.

Митико задумалась. Она вообще почти ко всему относилась серьезно, во всем искала истину.

— О да, — вздохнула она. — Он очень хороший человек. Он просто переживает из-за этого дурацкого видения. Боится, что наш брак не продлится вечно. А я точно знаю, что, если буду жить с ним, мне не придется бояться. Он никогда не поднимет на меня руку, не унизит меня. И он всегда все помнит. Как-то раз я назвала ему имена моих племянниц, несколько месяцев назад, походя. И вдруг на прошлой неделе мы заговорили о них, и он сразу назвал их имена. Поэтому я могу не сомневаться: он никогда не забудет о годовщине свадьбы, дне моего рождения. У меня были разные мужчины: и японцы, и иностранцы, но ни в ком из них я не была так уверена, ни с кем не была так спокойна за себя. Никто не был со мной так добр и нежен.

Тео стало не по себе. Он тоже считал себя хорошим человеком и, уж конечно, никогда не поднял бы руку на женщину. Но все-таки характер у него был отцовский. В споре он мог обидеть собеседника, причем намеренно. И верно — в один прекрасный день кто-то мог настолько его возненавидеть, что захотел бы убить. Но разве Ллойд — хороший, порядочный человек Ллойд — был способен вызвать у кого-нибудь такие чувства?

Тео едва заметно покачал головой и отбросил эти мысли.

— Ты сделала правильный выбор, — заявил он.

Митико склонила голову в знак того, что приняла комплимент.

— Ллойд тоже не ошибся, — сказала она.

Тео удивился. Митико не была свойственна такая нескромность. Но ее следующие слова все объяснили.

— Он не мог выбрать для себя лучшего напарника.

«А я не так уж в этом уверен», — подумал Тео, но промолчал.

Он не имел права ухаживать за Митико. Она была невестой Ллойда.

И кроме того…

…кроме того, дело было не только в ее прекрасных, чарующих японских глазах.

И даже не в ревности, не в гадании, почему она выбрала Ллойда, а не его.

В глубине души он понимал истинную причину своего интереса к Митико. Причем очень хорошо. Он думал, что если его жизнь круто повернется, если он совершит какой-то непредсказуемый шаг — ну, например, возьмет да и женится на невесте своего коллеги, — то, может быть, ему удастся показать судьбе «нос» и изменить свое будущее так радикально, что ему никогда не придется увидеть дуло нацеленного на него пистолета.

Митико была потрясающе умна и удивительно красива. Но он не станет ухлестывать за ней. Это было бы чистой воды безумием.

С губ Тео сорвался смешок, и он сам этому удивился. Но ситуация действительно была по-своему забавной. Возможно, Ллойд был прав. Возможно, вся Вселенная представляла собой нечто вроде прочнейшего блока и время являлось постоянной величиной. О, Тео, конечно, подумывал о том, чтобы выкинуть что-нибудь такое дикое и безумное, но потом, по здравом размышлении, взвесив все «за» и «против», оценив собственные мотивы, он повел себя так, как повел бы, если бы этот вопрос перед ним вообще не стоял.

Кинолента его жизни продолжала разворачиваться на экране. Кадр за кадром отснятой кинопленки.

21

Митико и Ллойд не планировали окончательно съезжаться до свадьбы, но после смерти Тамико Митико каждую ночь проводила у Ллойда. А в своей квартире с момента Флэшфорварда она побывала всего раз. Зашла ненадолго. И все, что она увидела, заставило ее расплакаться. Маленькие туфельки Тамико на коврике у двери, кукла Барби на стуле в гостиной (Тамико всегда усаживала свою куклу поудобнее), рисунки Тамико, прикрепленные к дверце холодильника магнитиками. В одном месте на стене Тамико написала свое имя маркером, и теперь у Митико рука не поднялась стереть эту надпись.

В общем, они жили у Ллойда, избегая воспоминаний.

Но все же Митико порой умолкала и сидела, уставившись в одну точку. Ллойду нестерпимо было видеть ее такой печальной, но он понимал, что ничего не может поделать. Она будет горевать — возможно, всю жизнь.

И конечно, он не был полным невеждой в психологии: он прочел немало статей на тему семейных отношений и даже посмотрел несколько ток-шоу Опры и Гизеллы. Он понимал, что кое о чем говорить не следует, но порой слова сами слетали у него с языка. Разговорами он просто пытался заполнить вакуум, возникший между ним и Митико.

— Знаешь, — осторожно начал Ллойд, — ведь у тебя будет другая дочь. Твое видение…

Митико бросила на него такой взгляд, что он тут же заткнулся.

Она не произнесла ни слова, но он все прочел в ее глазах. Нельзя просто взять и заменить одного ребенка. Все дети особенные.

Ллойд это знал, хотя у него не было детей. Много лет назад он видел старое кино с участием Мики Руни под названием «Человеческая комедия», но ничего смешного в этом фильме не было, а к концу просмотра Ллойд решил, что и человеческого в нем не так уж много. Руни играл американского солдата, воевавшего во время Второй мировой войны в Европе. Родни у него не было, но ему очень нравилось, когда другой солдат, его сосед по казарме, читал вслух приходившие из дому письма. Через эти письма герой Руни познакомился со всеми его родственниками: братом, матерью и даже с возлюбленной. А потом этого парня убили в бою, и тот, которого играл Руни, приехал в его родной городок, чтобы передать родным его личные вещи. Возле дома он случайно столкнулся с младшим братишкой погибшего солдата и сразу узнал его, словно родного. Мальчик вбежал в дом, крича: «Мама! Солдат домой вернулся!»